Случилось так много, что впервые я хочу молчать.
Но кое-что в себе держать невозможно. Так, например, я не прощу себе человека, которого я потерялв конце марта прошлого года. Я не думал, что она будет так мне близка. Не понимал, почему она неест животных, например. Спустя какое-то время я сам пришел к вегетарианскому образу жизни - неиз-за роликов с окровавленными скотобойнями, не из-за того, что это "типа модно", не из-за неедаже, нет. Но, может, благодаря этому я лучше ее понял. Да и вообще... в принципе, я о бывшихпарнях, как о ней, не парился никогда. Даже об Арчете, о котором, упоровшись кислотой, нес ейрифмованный бред в трубку, а она терпеливо слушала и я был за это ей жутко благодарен. Арчета яотпустил сам. Вырос из него, как из любимой, но все-таки не моего типажа кофты. Черт с ним.
А недавно еще нашел ее дневник и мучаюсь. Да, я вижу ее практически каждый день - но там даже "привет-пока" не пахнет. Другая тусовка, все дела. Когда-то я повел себя неправильно, очень неправильно по отношению ко всем им. А ведь эти ребята до сих пор мне по-своему близки, каждый. И я не знаю, как это изменить. Я помню, как Саша оценила мою первую записанную песню, хотя у нее идеальный музыкальный вкус и моему голосу просто выдали карт-бланш. Помню, как подарил Насте жутко дорогой мне кулон с сердцем. Хотя мы даже не были подругами. Просто... на невысоком мне он не смотрелся так, как на ней. Помню ночные разговоры с Яной обо всем на свете - музыке, литературе, как мы вместе любили читать Алонсо Кехано и доверяли друг другу, да. И как в Юсуповском гуляли, делясь мечтами о будущем. Помню эти "сак э дик" и "ботаааан!" с Мишей. Как пошел на танцевальный концерт к Альбине и твердо решил в будущем тоже танцевать, умею немного, но отточить мастерство для себя, для души. Помню 19-летие у Яны в общаге, как мы курили кальян и было как в песне "друзья" у Люмен. Они мне тогда были важнее, чем девушка, по крайней мере, на тот вечер. Как искренне радовался, когда Родион говорил, что у меня есть шансы стать на уровень Полозковой. Он в поэзии знает толк, как и вообще во всем на свете, похоже. Даже тот недолгий роман с Антоном - сейчас я помню только трек, записанный ему, нежный такой, там еще площадь Мужества с чем-то вроде "люблю тебя до ужаса" рифмовалась, и как мы лежали на кровати у него дома, я утыкался ему в волосы и исступленно гладил, шепча "и как мы раньше друг друга не нашли, за год пока учились вместе". И что мы в парке делали. Почему-то сейчас я ничего не помню про слюнявые поцелуи. Стыдно, ужасно стыдно, что обзывал его, рисовал всякую дрянь... А ее я помню больше всех. Эту зеленую квартиру на Гражданском, коробку с ее прошлым, ее рисунки, ее какую-то особую атмосферу, и то, как мы усы с бородой подрисовали карандашом для глаз, а потом телок по скайпу разводили, и те вещи, о чем мы говорили, и музыка... и рис, и первая книга "Реминисценции", которую она иллюстрировала. А еще Валя. Это, конечно, вообще отдельная история. Она была первым человеком, кто ко мне подошел в этом универе. Мы подружились, а потом я подслушал разговор Насти и Саши в столовой, где они ее негативно обсуждали, и захотел быть с ними, и предал ее. И как ржал над ее "вэээлл", походкой, голосом, навязчивостью. Сейчас она мой близкий друг, и мне совершенно не важно, что она медленнее ходит и обладает своей манерой речи. Я не понимаю, что бы делал, если бы и она не простила моего предательства. А все, потому что я эгоистичный дибил. Был им, по крайней мере, долгое время. Говорил только о себе, унижал других и использовал лидерство в дурных целях, вот и схлопотал граблями по самое не хочу.
Наврядли кто-то из них наткнется на это, да и толку с этого нет. Все равно уже ничего не вернуть. Я даже не могу сказать ей, что у нее офигенная волчья татуировка и посты в дайри, от которых я сижу и плачу, как идиот.
Больно, очень больно терять людей по своей же вине, и хочется уебать себя, да кому-то еще я нужен.
Вчера ко мне подошла Яна и сказала, что будет болеть за меня на Бабушке Пушкина. Пожалуй, за долгое время в универе я снова почувствовал себя дома. Даже не так. Как человек в эмиграции чувствует вдруг запах из своей родины от куртки случайного прохожего. А еще Мишин айфон. Который он потерял, я нашел и вернул. Вот бы отношения были бы так же возвращабельны, как этот айфон - все, чего я хочу сейчас. Потому что учиться мне с ними еще долго. Они не знают, что я часто захожу на их страницы - тех, у кого я не в черном списке. Смотрю и понимаю, что они по-своему замечательны все и я хотел бы продолжать иметь с ними что-то более общее, чем одна аудитория и сто метров до метро.
Простите меня, мои одногруппники. Я знаю, что вы этого не прочтете, но все-таки. Так отвратно ощущать себя осколком разбитой вазы.