Есть в тебе две сущности, ангел с бесом – первая для нежности неземной, а второй лишь в койке бы куролесить, радует, что хотя б со мной; первая – сама женственность, ледоставы, под которыми нежно река течет, от второй я приятно порой устану, хоть она тут, в общем-то, ни при чем; озверев, я так её загоняю, что брейкданс танцуют святые мощи, и она не без вздоха, но извиняет экспонат из секции безотцовщин: «Начала за здравие, ох, пройдоха, будь добра, прикончи за упокой, у меня в запасе нету и полувздоха преклониться перед твоей рукой», но у меня, кроме руки, есть кредо: опережать все шага на два-на три, все мои тыквы – будущие кареты, я же распутница с путаницей внутри. Мы лежим обнявшись в костюмах Евы, две навскидку девочки-старшеклассницы, но, конечно, богини и королевы, наши души так-по кошачьи ластятся. И меня на части рвет ностальгия по твоим губам цвета чайной розы, мне ж сам Бог шептал: сбереги их, я стихию ту яро комкаю в прозу, безысходность мне выжигает жилы, и меня хватает лишь на «прости», ты смеешься: «мы же остались живы», и остаешься с солнцем - розой в моей горсти.
Ангел утешает, приносит кофе в теплую, растерзанную постель,да, здесь ночью пародия на Голгофу, только мне нельзя быть не на кресте.